- На каких ценностях основываются отношения между Россией и Германией?
Отношения Германии и России, народов двух наших стран насчитывают более чем тысячелетнюю историю. Нас связывали и связывают общехристианские и общегуманистические, светские ценности, интерес к науке и культуре друг друга, экономическое взаимодействие. Немцы много веков жили в России, активно участвуя в экономическом и духовном преобразовании страны, они стали частью российского этноса, важной оппозицией «азиатчине», которую в разные периоды российской истории приходилось преодолевать. Достаточно прочитать роман Гончарова «Обломов», чтобы понять, какую важную роль играли немцы в социально-психологическом ландшафте русской жизни.
- Какие аспекты характеризуют культурное пространство Европы?
Культурное пространство Европы характеризуют ее античное и христианское наследие, а также великие гуманистические традиции Возрождения, которые предопределили нынешние светские ценности. Это относится и к политическому устройству, и к современной интеллектуальной жизни. Понятно, что каждый этнос стремится к самоидентификации, а в жизненном устройстве каждой европейской страны (включая Россию) есть свои особенности. Но в наиболее важных базовых ценностях и, прежде всего, в отношении фундаментальных прав и свобод мы едины.
- Как Вы оцениваете степень интеллектуального самоопределения в Германии и России сегодня?
Парадоксальный русский философ рубежа ХIХ-ХХ веков Василий Розанов написал однажды: «В России всегда была великая литература и скверная жизнь. Я хотел бы, чтобы жизнь была великою, и тогда литература может отступить на второй план». Думаю, что нечто схожее можно сказать и о развитии Германии. Немецкая культура определила индивидуальность германской нации, объединив некогда разрозненные ее части в единое целое. Для жителей Баварии и Гамбурга Гете и Шиллер, равно как Томас Манн или Рихард Вагнер, определяют единое духовное пространство, общность немецкой нации (при том, что ни одна из земель Германии не хочет терять своего исторического своеобразия). Нечто подобное происходит и в России, где проживает более 190 многочисленных и малочисленных этносов. Не могу сказать, что Германия и Россия сегодня являются странами, где читать интереснее, чем жить. Но интеллектуальная, духовная жизнь всегда представляла особую ценность для наших народов, а интеллектуальная свобода была не менее важна, чем юридические права.
- Каким образом культурные контакты могут улучшить отношения между Россией и Германией?
Уверен, что народы познают друг друга только через культурные ценности. Понятно, что многое определяют экономические и политические отношения, но они не могут быть полноценными без доверия. А доверие между народами создает знание – интеллектуальное и эмоциональное, то есть, прежде всего, художественная культура. Проза Томаса Манна, поэзия Рильке или спектакли Петера Штайна, равно как романы Льва Толстого или Федора Достоевского, балеты Большого или Мариинского театра открывают ту высшую правду о жизни наших народов, без которой невозможно взаимное понимание политиков и предпринимателей. Разумеется, культура самоценна. Однако в современном мире она является еще и важнейшим инструментом создания доверия между народами.
- Как Вы оцениваете будущее германо-российских отношений?
Русским и немцам присущ романтизм, даже с некоторой долей идеализма, хотя мы хотим выглядеть прагматиками. Понятно, что современный мир многополярен. Понятно, что и у Германии и у России существует множество интересов, которые заставляют нас искать партнеров в разных частях света. Однако история российско-германских отношений особая. Несмотря на то, что в ХХ веке немцы и русские воевали друг с другом в двух мировых войнах, которые унесли десятки миллионов жизней, мы сумели найти пути примирения. Более того, сумели преодолеть неизбежное отчуждение, которое рождается при победе одних и поражении других. Советская Армия вместе с войсками союзников разгромила нацистское государство. Но победа над нацизмом, – это общая победа россиян и немцев, которая сблизила нас на рубеже ХХ и ХХI веков. Было бы нелепо, если бы мы, найдя пути примирения друг с другом в ХХ веке, забыли бы о нем в нынешнем столетии. Нас слишком многое связывает, чтобы мы не думали с оптимизмом о нашем общем будущем. Даже, если этот оптимизм будет умеренным, это все-таки оптимизм.